Монастыри и монашество в Патриарший период

Наиболее значительные русские монастыри, выделившиеся к началу Патриаршего периода по своему авторитету, почитанию верующими, чудотворениям и чудотворным иконам, размерам, значению в церковной жизни, нашли отражение в «Лествице о соборных властех», составленной в 1599 г. при патриархе Иове. В ней официально оформлена система высшей соборной власти Русской Церкви, складывавшаяся в течение всего столетия в ходе работы освященного Собора. «Лествица» содержит «имена митрополитом, и архиепископом, и епископом, и архимандритом, и игуменом, и соборным старцом, которые бывают у Иева, Патриарха Московскаго и всеа Русин, на Соборе 107-го году».

И хотя «Лествица» относится лишь к одному конкретному Собору, закрепленная в ней иерархическая система сохраняла свое значение в течение XVII в., а формировалась она в последние десятилетия XVI в.; так, ей близок порядок именования участников Собора 1580 г. (СГГД. Ч. 1. № 200. С. 583-584). Лествица 1599 г. открывается именами четырех митрополитов (Великого Новгорода и Великих Лук; Казанского и Астраханского; Ростовского и Ярославского; Сарского и Подонского), архиепископов (Вологодского и Великопермского; Суздальского и Торусского; Смоленского и Брянского; Рязанского и Муромского; Тверского и Каширского; Архангельского), епископов (Псковского и Изборского; Коломенского и Каширского; Корельского и Орешковского). Далее следует перечень архимандритов и игуменов, но не по сану (сначала все архимандриты, затем все игумены), а по значению монастыря, которое определялось, надо полагать, и его древностью, и именами основателя и подвизавшихся в нем святых подвижников, и почитаемостью, и размером, и другими, не всегда известными нам факторами.

Настоятели указаны в следующей последовательности: архимандриты монастырей Троице-Сергиева, Владимирского Рождества, московских Чудовского и Спасского (Спасский на Бору в Кремле), новгородского Юрьевского, московского Симоновского, Свияжского Богородицкого, московского Андрониковского, казанского, Преображенского Ипатьевского, нижегородского Печерского; игумены монастырей новгородского Хутынского, Кирилло- Белозерского; архимандриты переславского Горицкого, можайского Лужецкого (Ферапонтова), Ростовского Богоявленского; игумен московского Богоявленского монастыря; архимандрит ярославского Спасского монастыря; игумены боровского Паф-нутьева монастыря, волоколамского Иосифова; архимандрит суздальского Спасского монастыря; игумены монастырей новгородского Антоньевского, Псково-Печерского, Соловецкого; архимандриты монастырей смоленского Борисоглебского, рязанского Спасского; игумен Тихвинского Новгородского; архимандриты вологодского Спасо-Каменного, Отроча Тверского, Возмицкого Волоколамского, переславль-залесского Даниловского монастырей (Данилов Новый Переяславский); игумены Ферапонтова, Борисоглебского ростовского монастырей; архимандрит Солотчинского рязанского монастыря; игумены вологодского Прилуцкого, дорогобужского Болдинского, новгородских Бежицкого и Духовского, звенигородского Саввина Сторожевского, вологодских Павлова и Глушицкого, Кашинского Калязина (Макариевский Калязинский монастырь), вологодского Корнилиевского, переславль-залесского Никитского (Переяславль-Залесский прп. Никиты), можайского Колоцкого, Николо-Угрешского (Угрешский свт. Николая), сийского Троицкого (Антониев Сийскиймонастырь).

Завершают Лествицу соборные старцы (числом 26) следующих монастырей: Троице-Сергиева (среди них келарь и казначей), Троицкого подворья (включая строителя), Ипатьевского (строитель), Чудова (включая келаря и казначея), Кирилло-Белозерского и его подворья, Пафнутьева Боровского (келарь и казначей), Иосифо-Волоколамского, ярославского Спасского, Соловецкого, Болдинского (ЧОИДР. 1912. Кн. 2. Отд. III. С. 39-40). Лествице 1599 г. близка Лествица патриарха Иоасафа I, составленная между 1635-1637 гг., но в ней отсутствуют соборные старцы (Макарий. Т. 6. С. 320, 609). Эта же система положена в основу перечня монастырей по степени их иерархического значения в Соборном уложении 1649 г. (гл. 10. Ст. 31-32 — размеры штрафов за бесчестье, причиненное архимандритам, игуменам, монастырским властям и старцам). Совпадение монастырей и порядка их расположения почти полное, за исключением того, что один монастырь в Лествице Патриарха Иоасафа отсутствует (дорогобужский Болдинский), но добавлены четыре новых, Знаменский на Варварском крестце, новгородский Тихвинский, астраханский Троицкий, Воздвиженский на Арбате.

Большинство монастырей, названных в Лествицах и Соборном уложении, были также крупными культурными центрами, сокровищницами книжных богатств не только русского православия, но и всего христианского мира. В 1653 г. по поручению патриарха Никона была составлена «Опись книгам, в степенных монастырях находившимся», необходимая для развития печатного дела и исправления книг. Она позволяет судить о том, какие монастыри к сер. XVII в. были самыми крупными хранителями книг и тем самым имели огромное значение в деле духовного просвещения.

Опись включает 39 монастырей: Троице-Сергиев, Чудов, Новоспасский, Кирилло-Белозерский, боровский Пафнутиев, нижегородский Печерский, суздальский Спасо-Евфимиев, Симонов, ростовский Богоявленский, вологодский Корни-лиев, кашинский Калязин, вологодские

Спасо-Каменный и Прилуцкий, переславский Никитский, ростовский Борисоглебский, московский Богоявленский, костромские Ипатский и Богоявленский (Богоявленско-Анастасиин костромской), владимирский Рождественский, вологодский Павло-Обнорский, переславль-залесский Даниловский, псковский Печерский, новгородские Хутынский и Антониев, переславль-залесский Горицкий, свияжский Богородицкий, казанский Преображенский, волоколамский Иосифов, ярославский Спасский, угрешский Никольский, белозерский Ферапонтов, переславль-рязанский Спасский, новгородский Тихвинский, желтоводский Троицкий (Макариев Желтоводский монастырь Св. Троицы), новгородский Духовский, вологодский Глушицкий, тверской Отрочь. Опись не была полной, включала лишь те монастыри, которые подали сведения. Всего в ней перечислено 2672 книги, чем далеко не исчерпываются богатства древнерусской книжности. Книжные фонды многих монастырей до наших дней сохраняются в архивах и библиотеках.

Общее количество монастырей XVII в. было значительно большим. Современные исследования выявили имевших крепостные дворы в конце XVII— начале XVIII в. Примерно столько же было монастырей и пустынь, не имевших крепостных. Данное количественное соотношение (если предположить, что аналогичная тенденция существовала и ранее) является косвенным свидетельством того, что в характерном для конца XV-XVI в. противостоянии двух точек зрения по поводу монастырского землевладения объектом полемики были отнюдь не все монастыри и не все монашество, но лишь его часть. Другая же часть соблюдала заповедь нестяжания не только как индивидуальный обет каждого монаха, но и как принцип социального бытия обители.

Среди зафиксированных 600 монастырей, имевших крепостные дворы, 136 основаны в XVII в. Это мелкие и средние монастыри, имевшие до 100 дворов, иногда — до 10. К числу крупных, т. е. владевших крестьянскими дворами в количестве более 500, и крупнейших (более 1250) относятся в большей части лишь монастыри, создание которых связано с именем патриарха Никона. Новоиерусалимский Воскресенский имел в 1678 г. 586 крестьянских дворов, а в 1700 — 2465 дворов, Крестный (см. Кий-Островский Крестный монастырь) в Каргопольском у— 812 дворов в 1653-1661 гг., 910 дворов в 1700 г., Иверский (Валдайский Свято-езерский монастырь) — 2059 дворов в 1648 г. и 2302 в 1700 г. Управление монастырями с 1649 г. осуществлял Монастырский приказ, созданный Соборным уложением 1649 г. Уложение означало новый важный этап той правительственной политики по отношению к монастырям, которая проводилась на Соборах 1551-го, 1580-го, 1584 гг., она имела целью усиление контроля государства над монастырями и ограничение роста монастырской земельной собственности вкладов родовые и выслуженные вотчины оказались неэффективными. Особенно заметные отклонения от них допускались при патриархе Филарете (1619-1633). Уложение 1649 г. категорически запрещало монастырям, а также патриарху, митрополитам, архиепископам и епископам покупать, брать в заклад, принимать «по душам в вечной поминок» родовые, выслуженные и купленные вотчины. В случае нарушения запрета вотчина подвергалась конфискации (гл. 17, ст. 42).

Усиление контроля со стороны государства проявилось и в том, что постановление о церковных и монастырских вотчинах исходило не от Собора, как прежде, но было внесено в качестве общегосударственного закона, хотя и содержало ссылки на мнения освященного и земского Соборов. По уложению, монастыри лишались подавляющего большинства своих городских владений — торгово-ремесленных слобод и дворов на посадах, запрещалось иметь такие слободы и в будущем (гл. 19, ст. 1, 8, 9). Уложение внесло изменения и в сферу суда (суд церковный). До 1649 г. монастыри и население их вотчин были подсудны церковным, епископским судам, тем самым они освобождались от подсудности общегосударственным учреждениям. Теперь же для священнического и иноческого чина устанавливалась такая же, как для мирских людей, подсудность по недуховным делам Монастырскому приказу, который был государственным учреждением, возглавлялся, как и все приказы, окольничими и дьяками. В его ведении находился разбор гражданских и наименее важных уголовных дел в отношении всех духовных лиц вплоть до митрополитов, а также их людей и крестьян.

За церковью оставался лишь суд по церковным делам (гл. 13). Монастырский приказ осуществлял государственную финансовую политику в церковных и монастырских вотчинах, которые передавались в его ведение. Он распоряжался назначениями на должности настоятелей, келарей,строителей, казначеев, ведал и некоторыми духовными делами монашествующих. Монастырский приказ, деятельность которого вызывала недовольство и нарекания со стороны духовенства, существовал до Собора 1666-1667 г., ограничившего его полномочия, и в декабре 1677 г. был упразднен.

Русские монастыри и монашество в течение всего средневековья сочетали «отвержение мира» и служение миру. Главным было духовное служение, то «наполнение Вышнего мира» молитвами святых и праведников, о котором священник Св. Софии Агафон в предисловии к составленной им пасхалии на восьмую тысячу лет от сотворения мира. Монашеские идеалы оказывали влияние на формирование нравственного облика христианского общества. Социальное служение монастырей заключалось в благотворительности, странноприимстве, устройстве больниц, богаделен, помощи во время голода, кредитовании крестьян, т. е. в организации производственного процесса. В суровые военные годы крупные монастыри брали на себя функцию защиты от внешних врагов (Иосифо-Волоколамский, Троице-Сергиев, Соловецкий и др.). Монастыри в XI-XVII вв. были крупнейшими центрами культуры и духовного просвещения.